Репрессии против своих. Зачем Кремль наказывает Z-блогеров

Z-блогеры, включая так называемых военкоров, все чаще попадают под репрессивный каток российской системы: власти объявляют их иноагентами и открывают против них уголовные дела по экстремистским статьям. Поддержка войны и публичная лояльность руководству страны перестали быть надежной защитой от преследования.

Может показаться, что Кремль увидел в ультрапатриотах серьезную и слишком автономную силу и теперь пытается укоротить ее влияние, чтобы она не ограничивала его в переговорах о завершении войны.

Однако более внимательное изучение каждого случая репрессий против Z-блогеров показывает, что речь идет не о страхах Кремля, а лишь о частных конфликтах при дележе сокращающихся волонтерских ресурсов.

Впрочем, Кремлю выгодно создавать впечатление борьбы с провоенными радикалами, тем самым успокаивая уставшее от войны общество.

Критика ограниченного радиуса

Серия событий, происходящих с осени 2025 года, заставила задуматься над тем, не начались ли в России репрессии против Z-сообщества. В сентябре Минюст признал иноагентом военного блогера Романа Алехина, который яро поддерживает войну, часто бывал на фронте и собирал средства на нужды бойцов.

В конце октября в реестр экстремистов попала блогер Татьяна Монтян, также собиравшая средства для российских военных.

В ноябре автор телеграм-канала «Охранота V ватнике» Оксана Кобелева была оштрафована за «дискредитацию армии». А глава чеченского спецназа Апти Алаутдинов пригрозил уголовными делами людям, которые «раскачивают страну» изнутри, пишут о неудачах российской армии и критикуют «Ахмат» — то есть значительной части военкоров.

Все это наложилось на слухи о возможном прогрессе на переговорах с США по Украине. Создалось впечатление, что в Кремле решили: на фоне дружбы с Дональдом Трампом усилия ультрапатриотов теперь вредны.

Военкоры и другие Z-блогеры — сравнительно новый медийный феномен, появившийся в России после начала полномасштабной войны. Эти люди выступают в качестве добровольных пропагандистов, критикуя Украину и ее союзников, а также помогают собирать деньги, технику, амуницию и продукты для фронта.

При этом далеко не все из них находятся непосредственно на линии боевого соприкосновения: часть военкоров либо изредка навещает военных, либо просто занимается фронтовой аналитикой.

Аудитория у крупных провоенных каналов внушительная и может превышать миллион подписчиков (например, у «Рыбаря» их почти 1,5 млн, а у «Двух майоров» — более 1,2 млн). Хотя преувеличивать число провоенных читателей не стоит: аудитория наиболее крупных каналов пересекается, да и не все подписчики поддерживают войну.

Контент в таких каналах бывает весьма критическим. Там часто встречается критика отдельных сотрудников Минобороны или конкретных командиров, которые не жалеют личный состав или совершают ошибки на поле боя.

Иногда возникают и вопросы к правительственным чиновникам — например, по поводу блокировок звонков через мессенджеры или повышения налогов. Но Владимира Путина Z-блогеры всегда демонстративно поддерживают.

Страшнее, чем Путин

Обычно военкоры призывают лишь к тактическим изменениям: выделить больше ресурсов для обеспечения фронта, помочь волонтерам, усилить цензуру и так далее. Впрочем, некоторые иногда выходят на стратегический простор, требуя всеобщей мобилизации и полного перевода экономики на военные рельсы.

В чем-то их требования схожи с довоенной позицией Национально-освободительного движения (НОД), которое годами просило Путина «наконец взять власть в свои руки», освободиться от оков «прозападной политики» Центробанка и нанести «удары по центрам принятия решений» — то есть по Вашингтону.

При этом никаких репрессий против НОДа никогда не было. Активисты движения всегда были удобной пугалкой для обывателей и оппозиционеров. На фоне нодовцев официальная политика российских властей выглядела — и сейчас выглядит — вполне умеренной. Занимался НОД и другой полезной для власти работой: участники движения писали на оппозиционеров доносы и физически нападали на них.

Примерно для этого же Кремлю нужны радикальные провоенные блогеры. Согласно всем соцопросам, россияне устали от войны и хотели бы заключения мира, выступают против мобилизации и вряд ли обрадуются переводу экономики на военные рельсы.

На фоне максимально воинственных блогеров политика Путина выглядит вполне взвешенной. Доносы на «недостаточно патриотичных» артистов и оппозиционных активистов тоже полезны власти.

Пока ничто не указывает на то, что Кремль видит какую-то опасность для себя со стороны «рассерженных патриотов» — даже если мирное соглашение будет подписано. Искренние сторонники Z-блогеров — это небольшая часть российского общества, и даже она в основном пассивна, что признают сами военкоры, жалуясь, например, на проблемы со сбором пожертвований.

Поэтому сложно представить себе массовые протесты этой общественной группы, начавшиеся под влиянием провоенных блогеров. Российские ультрапатриоты скорее патерналисты, чем бунтари: они могут поворчать на государство, но подчиняются его воле и в любом случае продолжат поддерживать Путина.

Конечно, даже такой удобный попутчик, как Z-сообщество, иногда создает для российских властей некоторые проблемы. У ряда пассионарных одиночек есть искренние убеждения, а их наличие Кремлем давно не приветствуется. Именно по этой причине проблемы с российской властью возникают у убежденных националистов.

Однако это еще не означает, что за чередой атак на Z-блогеров этой осенью стоит какая-то скоординированная кампания Кремля по нейтрализации возможной угрозы с их стороны. Если присмотреться, то у каждого случая преследования провоенных активистов есть своя частная предыстория, и все они серьезно отличаются друг от друга…

Не общее, а частное

Таким образом, речь идет о единичных, разрозненных случаях. Политолог Николай Петров называет их «частными репрессиями». В российской системе они оказываются возможны благодаря тому, что у той или иной стороны внутреннего конфликта есть покровители или партнеры в силовых структурах, которых можно попросить об услуге против оппонентов.

Еще недавно публичная поддержка войны и сборы на нужды фронта служили гарантией от преследования. Провоенных блогеров, которые не переходили красные линии и не критиковали Путина, их враги на всякий случай не трогали: были опасения, что кремлевское руководство такие разборки в стане патриотов не одобрит.

Но те времена прошли, и теперь эпизодические репрессии против представителей Z-сообщества стали такой же нормой, как и против многих других категорий российских граждан.

Подсвечивая в СМИ проблемы единичных «репрессированных» блогеров, Кремль подталкивает их коллег задуматься о своей судьбе и воздержаться от критики власти. Кроме того, это понятный для обывателей сигнал: руководство страны готово в любой момент приструнить ультрапатриотов.

Примерно так же устроена кремлевская «борьба» с коррупцией: о ее реальном искоренении речи не идет, но государственные и лояльные власти СМИ регулярно сообщают об арестах чиновников.

Как правило, эти бюрократы становятся жертвами внутренних разборок и подпадают под такие же частные репрессии. Но государству выгоднее делать вид, что речь идет не о разрозненных случаях, а о спланированной полномасштабной кампании.