«Если можно ради какой-то цели избивать людей, то почему нельзя это делать дома?» Так вот: нет

Станислава Терентьева — одна из создательниц «Не одной». Это инициатива, которая борется с гендерным насилием. В Беларуси девушки объединились в «Zadvizh_ka», где обсуждали необходимые изменения в законодательстве, проводили группы поддержки, а также работали с последствиями насилия через творчество, работу с телЙом и даже юмор.

Сейчас «Не одной» работает в условиях эмиграции, отслеживая при этом обстановку с домашним насилием и внутри Беларуси. О том, где искать помощь и почему некоторые вещи в отношениях не стоит романтизировать, Станислава рассказала в интервью «Салідарнасці».

— Я сама столкнулась с насилием, когда была ребенком. Однако в детстве было мало возможностей, чтобы на это повлиять, — делится собеседница. — Если в семье есть агрессор, страдают все члены семьи — не факт, что у них получится найти поддержку. В школе ее получить тоже сложно, потому что у нас карательная система. Понимала: если пойду к психологу или социальному педагогу, будут проблемы у мамы, а меня, скорее всего, изымут из семьи.

Я знакома с историями, когда дети рассказывают о проблеме школьному психологу, а он эти данные раскрывает. То есть вопросы с конфиденциальностью.

Из-за проблем в семье, связанных с алкоголизмом отца, у меня были проблемы со здоровьем: падала в обмороки, страдала бессонницей. Кроме того, у нее появились эпизоды селфхарма (самоповреждение — С.), о чем не могла никому рассказать.

У нас это очень табуированная тема — расскажешь, что причиняешь себе вред, тобой заинтересуются, будут какие-то санкции. В такой ситуации было очень сложно себя обезопасить и найти инструменты, как с этим справиться.

«У подопечных были случаи, когда они выбирали сидеть на вокзале, а не идти в милицию»

Около пятнадцати лет беларуска занимается гражданским активизмом. Последние годы вместе с коллежанками работали с темой домашнего насилия. Активистка отмечает, что некоторые законы и процедуры в Беларуси, касающиеся этой темы, неплохо прописаны, однако их имплементация неэффективна:

— Во-первых, собирают личные данные в некоторых ситуациях, то есть нет возможности себя обезопасить, к тому же это может снижать мотивацию сообщать о насилии в будущем.

Во-вторых, очень мало работают с агрессорами и агрессорками. Часто работают с людьми с опытом насилия, когда кризис уже случился, но не с тем, чтобы менять поведение агрессора.

Помимо этого, даже в лучшие времена у нас не хватало шелтеров, куда бы могли обратиться люди в ситуации насилия. Также люди сталкиваются с тяжелым и долгим процессом, чтобы попасть в кризисные комнаты. У подопечных были случаи, когда они выбирали сидеть на вокзале, а не идти в милицию.

Ситуация еще больше ухудшилась в 2020-м, когда из-за происходящего у многих подорвалось доверие к правоохранительным органам.

Также до 2020 года у нас было межсекторальное сотрудничество — НКО проводили встречи и тренинги для представителей госструктур, чтобы все эффективно работали для достижения одной цели. Ведь то, как коммуницируют с человеком, который обращается за помощью в кризисе — может быть небезопасным и травмирующим.

Сегодня такая коммуникация может быть еще и точкой давления — например, обращаешься за помощью, а против тебя используют твои политические взгляды.

Статистику о количестве случаев домашнего насилия в Беларуси закрыли. Ольга Горбунова делала петицию, чтобы ее опубликовали, однако власти ответили, что данная информация относится к «служебной информации ограниченного распространения», то есть режим даже не скрывает, что статистика утаивается. Так что полную картину о ситуации с домашнем насилием в нашей стране мы сейчас не видим, а те данные, что есть — противоречивы.

То, что закрыли НКО и прежнего сотрудничества нет — это, конечно, плохо. У экспертов и эксперток много знаний, которые они годами назапашивают с помощью практик и во время различных поездок — и когда они делятся информацией с госструктурами, это очень помогает в решении проблем.

Сейчас, насколько я вижу по отчетам, у сотрудников в госсекторе нет фокуса на обучениях, чтобы повышать осведомленность в теме домашнего насилия.

«Без тебя мне эта жизнь не нужна». «Красные флаги», на которые стоит обратить внимание в отношениях

— Сразу скажу, что это не какой-то тест, где, если у вас есть пять совпадений, то вы живете с агрессором. Пункты, которые я назову — не диагностический инструмент, это не заменяет профессиональную оценку. Однако, если обратить внимание на такие «звоночки», то это может помочь распознать нездоровую динамику на ранней стадии и обезопасить себя.

• Не стоит романтизировать поступки из разряда «как он ее добивался» — а на деле это был сталкинг или манипуляция шантажом. Кстати, сейчас все больше обращений, касающихся сталкинга в соцсетях. Это очень сильно бьет по базовому чувству безопасности.
• Иногда также принято романтизировать разного рода манипуляции вроде «я сейчас спрыгну с крыши, если ты не пойдешь не свидание». На самом деле романтики в этом нет.
• Важно также подмечать стремление к контролю: постоянные вопросы о местоположении, общении, ожидание немедленных ответов и требования отчитываться.
• Еще из пунктов — ускорение развития отношений, когда уже через несколько дней или недель предлагают вместе жить, вступить в брак, заводить детей. Также может быть давление через идеализацию: «ты — моя судьба», «я без тебя никто», «без тебя мне эта жизнь не нужна».
• Далее — проблемы с управлением с гневом (частые вспышки ярости, удары по стенам и мебели, битье посуды, ввязывание в драки и опасные ситуации), обесценивание и сарказм под видом «шуток», когда опускают комментарии, подрывающую самооценку, навязывание гендерных ролей в виде «женских» и «мужских» обязанностей в отношениях.
• Отдельно можно обратить внимание на изоляцию — когда ограничивают контакты с друзьями, родственниками, подрывают доверие к близким, на давление в сексуальных отношениях — когда игнорируют отказы, настаивают на контактах без защиты, на обесценивание идентичности, опыта, взглядов, на использование зависимости — «без меня ты не справишься».
• Плюс на манипуляции раскаяниями — когда после вспышек агрессии приходит так называемый «медовый месяц» — подарки, раскаяния, обещания, что все изменится без реальных изменений.

Куда обращаться, если столкнулась (столкнулся) с домашнем насилием в Беларуси?

— Есть организации, которые работают онлайн или офлайн. Правда, многие из них непубличные. Из тех, кого можно называть — это Оливия и наша инициатива Не одной. Обычно это экстренная помощь в виде юридических и психологических консультаций, а также переадресация к необходимым специалистам.

Конечно, сохраняются в Беларуси и государственные структуры. Когда мы о них упоминаем, то сразу предупреждаем, что не можем гарантировать этичного поведения и анонимности. Тем не менее, есть случаи, когда в госструктуры обращаться необходимо. Например, зафиксировать насилие, чтобы этот факт учитывался при бракоразводном процессе.

Если нет возможности обратиться в какую-либо организацию, важно, чтобы был хотя бы один человек, который будет в курсе ситуации, к которому можно прийти в случае эскалации. Да, многие не рассказывают о проблеме, потому что стыдно (а тема по-прежнему табуирована), и гуляют часами по улице, сидят на вокзале, но «план Б» должен быть.

А куда обращаться в эмиграции?

Эмиграция, особенно если она вынужденная, как отмечает собеседница «Салідарнасці», повышает уязвимость человека:

— Она может стать фактором, который ставит в группу риска — все-таки новый язык, часто обрубленные социальные связи. Надо понимать, что во время кризисов ситуация с домашним насилием часто ухудшается. Например, во время эпидемии коронавируса она во всем мире увеличилась.

Сразу после ковида в Беларуси была революция — для кого-то это стало триггером, и они вернулись к небезопасным способам справляться с эмоциями. Потом многие оказались в эмиграции.

Я бы не сказала, что в эмиграции у людей появилось больше новых инструментов помощи — беларуские инициативы либо закрылись, либо находятся в стадии выживания. В местные инициативы иногда обращаться страшно и тяжело — из-за языкового барьера, бюрократии, отсутствия документов. Иногда давят и другие факторы от партнер_ки: шантаж детьми, визой, легализацией

Тем не менее, в каждой стране есть коммерческие и некоммерческие организации, которые оказывают помощь:

• В Польше это, например, фонды «Niebieska Linia», «La Strada», «Feminoteka». Помимо этого, есть полный алгоритм действий для тех, кто пострадал от домашнего насилия. Из беларуских организаций можно обращаться в Free Belarus Center.
• В Литве — фонд «Caritas Lithuania», Ассоциация кризисных центров Литвы, а также горячая линия по номеру +370 700 55516.
• В Грузии (Сакартвело) — фонд «Сапари», «Sakhli», а также круглосуточная горячая линия 116 006.

Говоря о насилии, с которым сталкиваются беларусы и беларуски в эмиграции (и не говорят о нем, боясь осуждения), Станислава заостряет внимание и на романтизации беларуских политзаключенных, а также добровольцев, которые воюют на стороне Украины:

— Никакие достижения не могут оправдать насилие: ни то, что человек несправедливо находился в тюрьме, ни то, что он воевал. Я понимаю, как может быть тяжело выйти с этой темой в паблик. Но замалчивать тоже не нужно.

Не обязательно сразу куда-то обращаться — расскажите хотя бы тем, кому доверяете, чтобы не быть наедине с собой. Также старайтесь иметь хоть какую-то независимость: поддерживать контакты с близкими (в том числе удаленно) и личные деньги.

При этом тут очень важно обозначить: серьезная психологическая травма, способная привести к ПТСР (например, после тюрьмы или участия в войне), действительно повышает риск агрессии в семье. Однако насилие не является неизбежным и ничем не оправдывается — ответственность всегда несет тот, кто его совершает.

Большинство людей с травмой никогда не прибегают к насилию, а снизить риск помогает своевременная помощь специалистов и поддержка со стороны семьи и общества. Замалчивание проблемы и подобных случаев лишь усугубляет ситуацию.

«Государство легализует насилие»

Сегодня «Не одной» работает и с профилактикой насилия через массовую культуру, в том числе на аудиторию, которая находится в Беларуси:

— Нам еще со школы очень не хватает занятий по критическому мышлению, личным границам. Чтобы другие понимали, что «нет» это действительно «нет».

К сожалению, сегодня государство в Беларуси легализует насилие, что продвигает норму. Если можно ради какой-то цели (как они говорят — «во благо государственной целостности» и т.д.) избивать людей, то почему нельзя это делать дома?

К сожалению, у нас сегодня нет возможности прийти в беларуские школы. Но остается вариант просвещать людей удаленно. И, конечно, мы работаем на уровне адвокации, потому что хотим устойчивых изменений. В такой работе можно долго не видеть результатов, но ее нужно делать для будущего.