«Если человек отказывается что-либо делать, его привязывают, если он начинает возмущаться — его избивают»

ФОТО

Общество

Дана (имя изменено) провела почти месяц в одной из областных психиатрических больниц Беларуси. Закрытое отделение она сравнивает с тюрьмой. В разговоре с «Вясной» Дана рассказывает, как из-за страха войны в Украине оказалась в стационаре, что видела там — от избиений и принудительного труда со стороны медперсонала до полной изоляции от внешнего мира — и считает, что об этом должно узнать международное сообщество.

Рассказ девушки от первого лица.

Скорая

Когда я находилась в Беларуси, у меня от когнитивного диссонанса происходящего случился нервный срыв с попыткой суицида. Я вызвала скорую, ведь я думала, что они мне помогут. И в скорой случайно рассказала о своей позиции по войне с Украиной. На что мне ответили, что ничего такого не происходит.

Конкретно я этот момент плохо помню, потому что я была сильно напугана. Суть в том, что я читала новости — я сказала [скорой], что идет война, что я боюсь войны, что это все неправильно, так быть не должно, что я ее не поддерживаю. На что мне ответили, что в Беларуси войны нет, и — вот это самый стремный момент — записали это так, будто бы я боялась, что меня заберут на войну, хотя женщин в Беларуси не призывают.

То есть я этого вообще не говорила, но у них вот такая получилась версия.

Приемное отделение

Там такая процедура: человека заводят в приемную, там сидит несколько людей — и они задают вопросы и записывают. Причем, чтобы человек ни сказал, они запишут все это иначе. Получается, с их слов, то, что они записали, это было не совсем правда.

В итоге человек заходит, его задерживают там, и его не предупреждают, когда еще везут туда, что его задержат. Обрезают ему ногти, раздевают, переодевают и далее заводят в закрытое отделение.

Там дают ему подписывать бумагу — а в ней сказано, что как будто бы он дает согласие на лечение. Если человек не подписывает эту бумагу, соответственно на него подается в суд, его держат до суда, это может занять год-два, и в итоге все равно его оставляют там на так сказать «лечение».

При мне там была женщина, которая отказалась подписывать эту бумагу — и в итоге ее держали уже почти девять или десять месяцев, потому что она ждала суда. Т

Также там была женщина, которую по слухам (я не знаю, насколько эти слухи были оправданны, но она там уже очень давно) туда припекли за несогласие с властью.

Комиссия

Врачебная комиссия — это при выгрузке [в отеделение]. Там собираются три или четыре врача, которые решают судьбу человека. Если им понравилось, что ты ответил... Главное, что они хотят, вопрос, который они задают: спрашивают, почему вы сюда попали? И нужно угадать с ответом. Если человек угадал с ответом, у него есть шанс выйти. Если нет — то нет. Правильный ответ: человек был не прав, что он все осознал, что понял, как нужно вести себя правильно.

Самое жесткое, что там было несколько девушек, на которых вызвали бригаду их мамы за то, что они с ними поругались. И этих девушек не выпускали — то есть они уже были несколько месяцев там. Им постоянно задавали вопрос: почему вы сюда попали? И они говорили свою версию. А им отвечали: «Нет, вам нужно помириться с матерью».

Была одна девушка, на которую вызвал бригаду ее муж, потому что они в разводе, и он таким образом делает ее документы о том, что она невменяема. Но она абсолютна адекватно рассуждает. Чего не скажешь о медсестрах, потому что медсестра, которая давала бумажку о согласии, в перерывах говорила о том, что происходит кармический год и что души собираются вместе, и она за всем внимательно следит.

Содержание

Само содержание — это как тюрьма. Никто не говорит, что с тобой делать. То есть человек туда попадает — ему просто колют лекарства любые, дают, если он отказывается глотать, ему пихают. Если он отказывается что-либо делать, его привязывают, если он начинает возмущаться — его начинают избивать. Причем избивают санитарки с молчаливого согласия врачей.

[Почему происходят избиения?] В случае, если человек ведет себя не так, как нравится. Например, санитарам захотелось, чтобы все перестали ходить. Ну вот такое у них настроение. В таком случае человека привязывают — и дальше начинают бить.

Могут бить руками, могут бить предметами — но у них не так их много, в основном избивают руками. По лицу, по телу, пока человек не заткнется. Могут кляпом еще рот закрыть. Могут связать руки и тащить по полу, например.

Санитары и медсестры ведут дневник — и если человек как-то не так себя ведет, соответственно медсестра может написать все, что угодно, в этом дневнике.

Человек не имеет возможности выспаться, потому что там есть строгий график, который зависит от настроения санитаров. Свет на ночь не выключается. Там есть несколько палат, по-моему пять, в самой большой 12 человек — все спят в одной палате.

Выходить в туалет можно с разрешения. Если человек слишком часто выходит в туалет, ему угрожают тем, что его привяжут и начнут избивать. Уединиться в туалете нельзя, потому что двери не закрываются. Там стоит два или три [унитаза], и, если человек хочет сходить в туалет, ему нужно сидеть рядом с тем же, кто [рядом в этот момент].

Человека заставляют есть. Если он не есть то, что ему дают, ему начинают насильно пихать. Если он ведет себя как-то не соответствуя их представлениям, его ограничивают в посещении родственников. Никакой связи с внешним миром.

Еще обязательно всем нужно смотреть телевизор по каналу с пропагандой.

И при мне, это был февраль 2024 года, насильно всех заставили пойти голосовать на выборы какого-то местного депутата. Постоянные оскорбления со стороны, насилие, жуткая мизогиния.

Ситуация — выхода нет. Не знаю, насколько эффективное это лечение, но это очень тяжелый опыт для психики с полным ощущением беспомощности и отсутствия прав, потому что так как у них есть должность врача — они могут все. А для общества человек — он «псих». Для беларуского — тем более.

Выходить никуда нельзя. На прогулки нас не водили.

Месяц я пробыла там. Не было никакой связи с внешним миром — все забирается, никому нельзя сообщить ни где ты, ни что с тобой происходит. И когда доставляют в эту богодельню, человек тоже не может никуда сообщить. Только если человек совершеннолетний, то родственникам не сообщают. То есть человек может просто пропасть — и все.

Если санитары так захотят, то они могут заставить человека мыть пол, например, или унитаз. Или на кухне работать. Если человек прибыл действительно в невменяемом состоянии и у него, например, недержание, то санитары орут: «Смотрите, обоссалась! Обоссалась, все смотрите!»

Конец

О сроках, когда выпустят человека, ему не сообщают. И это все решает заведующий, который приходит раз в неделю, делает обход, задает два-три вопроса, и, если ему что-то не понравилось, он оставляет человека еще на неделю. При мне там были люди, которые были там полгода. И им не говорили, когда они выйдут.

Я бы хотела, чтобы такие ситуации дошли до мирового сообщества, в том числе потому, что это риск для людей в Беларуси.